История, которую мы не знали
Кузнецов Игорь
Возвращение памяти - Романтическая война
Одни войны быстрее стираются из памяти современников и потомков, другие накрепко в нее врубаются. И сколько не пройдет лет, историческая память вновь и вновь будет возвращать к временам незабвенной славы, особенно если эта слава народная.
Для России и Беларуси такой войной стала Отечественная война 1812 года. Минуло 188 лет со времени этой знаменательной даты, а художественная литература, исторические сочинения, и публикации; произведения искусства вновь и вновь возвращают нас к этому событию.
Великая армия Наполеона в 1812 году прошла Германию и вскоре вcтупила в Польшу. "Освобождение" Польши было одним из лозунгов, но на самом деле это было лишь одной из обстановочных деталей начинающейся войны. Польша прежде всего должна была быть резервом для пополнения рекрутами великой армии.
Прибыв в помещичий дом в Вильковышках. Наполеон написал 10 июня воззвание к армии: "Солдаты, вторая польская война начата. Первая кончилась во Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией. Она теперь нарушает свою клятву. Она не хочет дать никому объяснения своего странного поведения, пока французские орлы не удалятся обратно через Рейн, оставляя на ее волю наших союзников. Рок влечет за собой Россию, ее судьбы должны свершиться. Считает ли она нас уже выродившимися? Разве мы уже не аустерлицкие солдаты? Она нас ставит перед выбором: бесчестье или война. Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдем вперед, перейдем через Неман, внесем войну на ее территорию..."
Это воззвание и было объявлением войны России.: никакого другого объявления войны Наполеон не сделал. 11 июня Наполеон и со свитой и один ездил по берегу Немана. Строились три моста, постройка третьего закончилась в 12-м часу ночи с 11 на 12 июня. В ночь на 12 июня Наполеон приказал начать переправу.
"В первом часу полуночи за рекой Неманом Можно было слышать постоянный и необычайный шум и движение. Весь город слышал это, и несомненно все догадывались, что такое движение производил марш большого войска; был слышен бой барабанов и нескольких ружейных выстрелов выше Ковно... Совершенно неожиданно в шестом часу утра авангард войск французских и польских вошел в город и выстроился на плацу", так узнало Ковно о вторжении Наполеона.
Всю ночь с 12 на 13 июня, весь день и ночь 13,14,15 июня четырьмя непрерывными потоками наполеоновская армия по трем мостам и четвертому старому - у Ковно, Олитта, Мереча, Юрбурга - полк за полком, батарея за батареей, непрерывным потоком переходила через Неман и выстраивалась на противоположном берегу.
"Мой друг, я перешел через Неман 24-го числа в два часа утра. Вечером я перешел через Вилию. Я овладел городом Ковно. Никакого серьезного дела не завязалось. Мое здоровье хорошо, но жара стоит ужасная" таково было первое известие о начале великой войны, которое Наполеон послал из Ковно императрице 25 июня 1812 года.
В Вильне, поздно вечером 12 июня, Александр 1 узнал на балу, данном в его честь, о переходе Наполеона через русскую границу. Александр после некоторого колебания решил никакого торжественного манифеста о войне не публиковать. Был только отдан приказ по войскам 13 июня 1812 года, объявляющий о вторжении Наполеона и начале войны.
В момент вторжения Наполеона русские войска были разбросаны на пространстве в 800 верст. Некоторые уверяют, что Берклай де Толи сначала думал о сражении, но тут же пришлось от этой мысли отказаться: численность Великой Армии, вступившей в Россию, оказалась гораздо большей, чем предполагали в русском штабе и при дворе.
У Багратиона было в конце июня 1812 года шесть дивизий, а Наполеон направил против него почти вдвое больше - 11 дивизий. У Барклая было 12 дивизий, а Наполеон двинул против него около 17.
Есть до сих пор свыше десяти различных показаний о численности Великой Армии, перешедшей через Неман. Наполеон говорил о 400 тысяч человек, барон Фэн, его личный секретарь, - о 300 тысячах, Сегюр - о 375 тысячах, Фезанзак - о 500 тысячах. Большинство показаний колеблется между 400 и 470 тысячами.
Находясь в Вильне, Наполеон должен был одновременно обдумать и предпринимать две операции: против Багратиона, отступавшего со 2-й армией (45 тысяч человек) к Несвижу, и против Барклая, который уже 14 июня вышел из Вильны со своей 1-й армией (около 100 тысяч человек) по направлению к Дрисскому укрепленному лагерю на Двине.
22 июня дает директиву: "Нужно либо заставить Багратиона идти в Могилев, либо отбросить его в Пинские болота. И в том и в другом случае французские части могут войти в Витебск раньше Багратиона, и Багратион окажется отрезанным". 23 июня надежды оживились: прибыли сведения. "Багратион в Новогрудке, преследуемый со всех сторон", - писал император вице-королю Евгению Богарне из Вильны. Но это было ошибочно. Багратион снова ушел.
28 июня Багратион пришел в Слуцк, а из Слуцка пошел, все ускоряя темп отступления, к Бобруйску, куда прибыл 6 июля. Все время ему грозила страшная опасность: маршал Даву занял последовательно Свислочь, Минск, Оршу и явно оставил себе целью отрезать Багратиону путь к дальнейшему отступлению.
Даву пробыл в Минске четыре дня. Багратион искусным маневром забрал сильно к югу, достиг Березины у г. Бобруйска, перешел в Бобруйске через Березину и пошел к Днепру. Днепр он хотел перейти у Могилева, но, узнав по дороге, что Могилев уже занят войсками Даву, вышедшими из Минска, отошел с боем уничтожив при этом, по признанию Сегюра, целый полк легкой кавалерии французов.
13 июля французы двинулись на Витебск. Ночь с 13 на 14-е Наполеон провел в палатке между Бешенковичами и Витебском. Страшная жара продолжалась. "Мы задыхаемся",- писал Наполеон императрице.
Барклай отступал к Витебску. Генерал Дохтуров с арьегардом отбивался от наседавшего на него Мюрата. Русские шли в Островно. Здесь как доложила Наполеону, не доходя нескольких километров до местечка, 13 июля 8-й гусарский полк полк французской кавалерии увидел идущих впереди по тому же направлению каких-то солдат. Это и был русский арьегард, которому приказано было по мере возможности задерживать неприятеля. Битва продолжалась до самого Островна, куда с боем и подошли и русские и французы.
Когда Наполеон узнал, что русская армия скрытно покинула Дрисский лагерь, он приказал вечером того же дня созвать совещание. Окончил он его торжественным заявлением, что он намерен окончить в Витебске компанию 1812 года, организовать завоеванные Литву с Беларусью, укрепиться на своих позициях, пополнить армию и ждать мирных переговоров с Александром, устроившись прочно, спокойно, надолго в завоеванной огромной стране. Для Витебска, как и для всей Беларуси, наступило бедственное время.
Между тем население оказывало поддержку новому режиму и сопротивление русской армии. Вот лишь некоторые факты: Шавельские помещики вооружались и обороняли свои земли от русских; жители Пинского уезда не поставляли лошадей и волов для вывоза продовольствия и артиллерии, затем восстали и мешали эвакуировать склады; отряд под командованием Твардовского напал на обозы армии Тормасова и взял 80 пленных.
Фабиан Горнич захватил обоз полка русской армии, обмундировал и вооружил свой отряд, а генерал Мирбах, участник восстания 1794 года, собрал в течение нескольких дней отряд в 2000 человек, из коих сформировал егерский полк и 3 эскадрона кавалерии. в г. Крожи крестьяне, мобилизованные для вывоза хлеба, выпрягли лошадей и ушли в лес; обыватель мозырского уезда Минской губернии Богуш скрыл в лесу транспорт из 12 волов, предназначавшийся для русской армии, и передал затем французам; Петр Былинский, управляющий имением Викторишки (на дороге Вильнюс - Ошмяны), вооружил крестьян и, окружив группу русских мородеров, грабивших усадьбы, взял в плен 55 человек и отконвоировал их в Вильно.
Местные крестьяне искренне ждали Наполеона как освободителя от крепостной зависимости - перед ними был пример герцогства Варшавского - и встречали французов даже с большим энтузиазмом, чем шляхта. Крупная знать также проявляла максимум восторженной активности, столь же энергично была настроена молодежь. Некоторая же часть мелкого дворянства, лишившаяся доходной службы при Александре, отнеслась к французам негативно. Во взглядах духовенства не было единства. Если католические и особенно униатские священники поддерживали Наполеона, то православный клир, преобладавший в Беларуси, оставался по большей части на стороне русского царя.
Итак, вернемся к пребыванию Наполеона в Витебске. Император жил в Витебске день, другой, третий, четвертый. Свита, гвардия видели, что он чем-то недоволен. И вот, не созывая нового совета, он стал сам заговаривать о своем решении со свитой. Генералы сначала думали, что он хочет, чтобы его переубедили. Но они ошибались. Новое решение было уже принято: оно было диаметрально противоположным тому, которое он торжественно объявил своим маршалам 16 июля.
В последующие дни император еще не давал ни окончательного приказа о выступлении своей армии из Витебска, ни повеления об устройстве на долгое пребывание там. К тому же очень уж неприветливой и голодной оказалась эта витебская стоянка: чем больше частей Великой Армии, далеко опередивший свой обоз, сходилась вокруг маленького разоренного города, тем голоднее становилось жить солдатам, тем больше падало ежедневно лошадей в кавалерии. Во многих частях ели почти только одну овсяную кашу. Свирепствовала дизентерия.
30 июля первые части Великой Армии вышли из Витебска и двинулись на Восток. Французские войска вошли в центральную Россию. Смоленск, столько раз задерживавший в минувшие века неприятеля, шедшего на Россию, древний город, двести лет не видевший под своими стенами противника, готовился к встрече самого грозного неприятеля, и его башням и стенам суждено было рухнуть от таких ударов, каких они никогда еще не испытывали.
… 14 ноября 1812 г., после пятидневного пребывания в Смоленске, Наполеон с гвардией вышел из города по направлению к Красному. За ним шли остатки корпусов Даву и Мюрата. За всей этой армией шел арьергард под командованием маршала Нея, а за Неем двигались русские войска. Приблизились дни, когда Нею суждено было спасти отчаянной борьбой и искусным маневрированием как самого Наполеона, так и те 30-35 тысяч бойцов и 30 тысяч больных, почти безоружных, усталых уже не годных к серьезному бою солдат, которые плелись за вышедшей из Смоленска армией, направляясь вместе с ней через Красное и Дубровну в Оршу.
18 ноября Ней еще не зная, что Наполеон ушел из Красного, пытался с боем прорваться сквозь соединенные русские силы - Милорадовича, Паскевича и князя Долгорукого. Нея от бросили обратно к лесу, откуда он вышел.
Затем Ней перешел Днепр, потеряв из 3 тысячи солдат и офицеров 2200 человек. Те солдаты его арьергарда, которые спаслись при этой переправе, рассказывали о том, как много их товарищей провалилось в полыньи и исчезло подо льдом на их глазах.
Во время переправы Днепр оглашался воплями тонувших, провалившихся сквозь некрепкий лед, и нельзя было и думать переправлять тяжелые фуры. А вокруг и на том и на другом берегу рыскали казаки, то исчезая, то появляясь вновь. Вопли и мольбы наконец заставили офицеров попытаться переправить несколько фур, наполненных ранеными, женщинами и детьми. Но едва эти фуры спустились на замерзшую реку, как лед под ними надломился, и их всех поглотила холодная вода.
Второй этап отступления ведь еще только начинался... Ней и оставшиеся 800 солдат пришли к Наполеону в Оршу. Наполеон молча сжал маршала в своих объятиях. Ней и дальше вызвался командовать в самом опасном месте: в арьергарде, а на этот арьергард наседали Платов с казаками и Милорадович с регулярной конницей.
18 ноября французский авангард на рассвете вошел в Оршу, а гвардия с Наполеоном вошла в Дубровну. Около часу дня 18 ноября Наполеон с гвардией уже выступил из Дубровны и 19-го вошел в Оршу. Отсюда он 20-го выступил к Борисову, откуда он и думал начать по уцелевшему там мосту переправу на правый берег реки.
Сколько было у Наполеона войск в этот наиболее критический момент отступления? Точного подсчета не сделали ни в Смоленске, ни в Орше. Даются очень отклоняющиеся одна от другой цифры: 90 тысяч человек, из них 35-40 тысяч боеспособных (во главе с почти нетронутой гвардией) и 50-55 тысяч безоружных, слабосильных, негодных к бою людей, только затруднявших движение Наполеона; дается и другая - минимальная - цифра: 55-60 тысяч человек, из которых 23-25 бойцов и 30-35 тысяч безоружных, больных, полузамерзших.
Все сведения сходятся на одном: у Наполеона было около 30-35 тысяч годных к бою солдат, может быть немного больше. Эти люди принадлежали больше всего к чисто французским частям. За ними тащились десятки тысяч итальянцев, немцев, поляков, голландцев, иллирийских славян, разноплеменных и разноязычных, не понимающих друг друга, ненавидящих друг друга и особенно свое начальство, рвущих друг у друга хлеб и те жалкие суррогаты пищи, которыми люди пытались утолить свой голод. Их засыпал снег, они мерзли, спотыкались и падали, голод и холод довели их до какого-то потемнения сознания. Они двигались как автоматы, падали, замерзали, умирали молча и товарищи шли мимо, даже не пытаясь им помочь.
Наполеон со своей гвардией приближался к смертельно опасному барьеру, который нужно было непременно взять или погибнуть.
Уже на третий день после выхода из Орши передовые разъезды его авангарда увидели перед собой мутную полосу воды. Перед ними простиралась довольно широкая река с очень илистыми берегами, еще не замерзшая, однако уже катившая первые небольшие льдины,- река, переправа через которую была бы не легка даже и в обычное время, а при начавшемся замерзании переправа делалась еще труднее.
Это была Березина. "Березина! Роковое имя, роковое место, где могли окончиться, но не окончились, а продлились еще на три года бедствия человечества! Место, где совершена была ужаснейшая ошибка, за которую Европа заплатила новыми сотнями тысяч жизней на полях Лютцена, Бауцена, Дрездена, Кульма, Лейпцига, Труа, Линьи, Ватерлоо, новыми долгими годами разорения и военной грозы!" - так писали о Березинской переправе германские мемуаристы первой половины Х1Х в, когда еще не вымерло поколение, пережившее и перестрадавшее наполеоновскую эпопею. Наполеону удалось уйти - и всемирное побоище поэтому окончилось не в ноябре 1812 года, а только в июне 1815г., когда Наполеон был окончательно побежден в кровавой последней своей битве при Ватерлоо. Под Березиной стратегический талант Наполеона развернулся во всю ширь и спас его от, казалось бы, неминуемой капитуляции. По мнению военных историков, вполне согласных в этом с Клаузевицем, Наполеон под Березиной не только "в полной мере спас свою честь, но даже приобрел новую славу".
16 ноября Минск, где огромные продовольственные и боевые запасы ждали Наполеона, был занят русскими войсками - авангардом армии Чичагова под начальством графа Ламберта. Наполеон узнал об этом уже через два дня, 18 ноября, еще до вступления в Оршу. Вскоре за тем Наполеону доложили, что Чичагов занял уже и Борисов. С этого момента Наполеон срочно рассылает приказы и Домбровскому, и Удино, и Виктору, чтобы они как можно больше сил сосредоточили около Борисова, торопясь этим обеспечить себе переход по борисовскому мосту на правый берег Березины.
В ночь с 25 на 26 ноября в Студянку вступила императорская гвардия, а на рассвете появился и Наполеон. Он приказал немедленно начать переправу. В его распоряжении было всего 19 тысяч солдат. Переправа шла уже при перестрелке с отрядом генерала Чаплица, который первый заметил, что Наполеон уводит куда-то из Борисова свои войска. Наполеон велел занять прочно оба берега у наведенных мостов через Студянку. Весь день 26 ноября к нему подходили войска.
В ночь с 26 на 27-е Наполеон велел переправиться на правый берег маршалу Нею с остатками его корпуса и со всей молодой гвардией. Всю ночь и все утро 27 ноября продолжалась переправа, и французские батальоны один за другим переходили на правый берег. В два часа дня 27 ноября двинулась старая гвардия во главе с Наполеоном. За старой гвардией пошли дивизии корпуса Виктора. Переправившаяся французская армия выстраивалась на правом берегу.
Вечером и ночью с 27 на 28 ноября на левый берег еще не вполне оставленный всеми регулярными французскими войсками, стали прибывать огромные толпы безоружных и полубезоружных людей, отставших, больных, с отмороженными пальцами, а иногда и руками или ногами. За ними и вместе с ними стали переправляться обозы, а с обозами те несчастные иностранцы, вышедшие с французами из Москвы, которые еще уцелели во время отступления. Там было много женщин и детей. Они рвались к переправе, умоляли пропустить их поскорее, говорили о казаках, которые идут следом за ними, но их не пропустили. Наполеон приказал прежде всего переправить бойцов, а уж потом, если хватит времени, безоружных, раненых, женщин и детей, если же не хватит времени, - сжечь мосты.
Времени не хватило. Бои 28 ноября были упорны, но они не сопровождались успехом для русских войск. Ни Чичагов, ни Витгенштейн не действовали так, как могли бы, принимая во внимание, что на правом берегу у Чичагова было 25 тыс. человек, а у Наполеона 19 тысяч, на левом же берегу у русских около 25-26тысяч, а у маршала Виктора около 7-8 тысяч бойцов. В 9 часов утра 29 ноября при воплях и молениях тысяч раненых, безоружных и всех тянувшихся с обозами генерал Эблэ приказал сжечь оба построенных моста. После этого казаки налетели на оставшуюся многотысячную, беспорядочную толпу оставленных, пошла рубка и стрельба.
Все было кончено: Наполеон с армией перешел по наведенным мостам через Березину раньше, чем трое русских генералов, которые должны были "завязать его в мешок", явились на место действия.
У очевидцев и участников дела с Березиной навсегда соединились в памяти: стратегическая победа Наполеона над русскими тогда, когда, казалось, ему грозила полная гибель, и вместе с тем страшная картина побоища уже после перехода императора с гвардией и остатками армии на западный берег реки.
"Видишь ли деревни Брилово и Стахово? Там Наполеон дал нам кровопролитнейший бой; сильные батареи с того отлогого берега прикрывали его переправу и целый день дрались на ней с переменным счастием. Здесь величайший из полководцев достигнул своей цели. Хвала ему!". Так писал инженерный офицер армии Чичагова Мартос.
Русская армия тоже жестоко страдала в эти дни от лютых холодов: "После переправы через Березину настали страшные морозы. Я не мог проехать верхом более десяти минут, и так как снег не позволял долго идти пешком, я то садился на лошадь, то слезал с нее и разрешил моим гусарам проделывать то же самое. Я предохранял свои ноги от мороза, засовывая их в меховые шапки французских гренадер, коими была усеяна дорога. Мои гусары страшно страдали... Сумский полк насчитывал не более ста двадцати лошадей, годных идти в атаку... Наша пехота была видимо расстроена. Ничто не делает человека столь малодушным, как холод: когда солдатам удавалось забраться куда-нибудь под крышу, то не было никакой возможности выгнать их оттуда. они предпочитали умереть. Рискуя сгореть солдаты забирались даже в русские печи. Надобно было видеть все эти ужасы собственными глазами, чтобы поверить этому", - так описывает русский гусарский генерал Левенштерн состояние русской армии, шедшей за отступающими французами.
Положение французской армии в это время было совсем катастрофическим.
Инженерный офицер армии Чичагова Мартос давал и дальнейшую картину того, что увидел на Березине: "Невольный ужас овладел нашими сердцами. Представьте себе широкую извилистую реку, которая была, как только позволял видеть глаз, вся покрыта человеческими трупами: некоторые уже начали замерзать. Здесь было царство смерти, которая блестела во всем ее разрушении.
Ветер и мороз были прежестокие, все дороги замело снегом, по ближнему полю шатались толпами французы. Они кое-где разводили огонь и садились к нему, другие резали у лошадей мясо и глодали их кости, жарили его, ели сырым; скоро показались люди замерзлые и замерзающие. Никогда сие предметы не изгладятся из моей памяти". Бесконечная дорога была сплошной "улицей мертвых тел".
К голоду прибавилось новое страшное бедствие. Как раз после Березины начались большие морозы. До тех пор они не только не могли называться очень суровыми, но, напротив, перемежались с днями потепления.
Но вот с 28 ноября начались морозы, достигавшие минус 25-26 даже 28 градусов и державшиеся до 12 декабря. По ночам дважды температура опускалась ниже 30 градусов. Это новое бедствие окончательно сокрушило остатки наполеоновской армии. Люди, плохо одетые, не могли более двигаться, падали и замерзали.
"Большая часть артиллерии приведена в негодность в следствие падежа лошадей и вследствие того, что у большинства канониров и фурлейтов отморожены руки и ноги... Дорога усеяна замерзшими, умершими людьми...Государь, я должен сказать вам всю правду. Армия пришла в полный беспорядок. Солдат бросает ружье, потому что не может больше держать его; и офицеры и солдаты думают только о том, как бы защитить себя от ужасного холода, который держится все время на 22-23 градусах.
Неприятель преследует нас все время с большим количеством кавалерии, орудиями на санях и небольшим отрядом пехоты". Так написал начальник штаба маршал Бертье, князь Невштательский, Наполеону в рапорте. Донесение помечено: "Вильна, 9 декабря, 5 часов утра".
Мороз буквально истребляет (и очень быстро) остатки французской армии; истощенные страшным длительным голодом и измученные переходом по глубокому снегу, люди погибают тысячами от холода. Изношенные лохмотья, в которые обратились их одежды, и рваные истоптанные сапоги не могут защитить от крепких морозов.
Маршалу Нею еще удалось в эти бедственные дни собрать между Березиной и Вильной кучку боеспособных людей и часами отстреливаться от русских. Но это было исключением.
Русское преследование ослабело в эти дни жесточайших морозов. Попасть в плен к регулярным русским войскам было мечтой погибающих французских солдат.
Вот сцена, зарисованная очевидцем. Витгейнштейн дал некоторый роздых своим войскам по пути от Полоцка. "Солдаты уже уселись за щи и кашу. Сбившись в кучу, французы, сдавшиеся отряду в плен, голодные, полузамерзшие (как говорит очевидец этого происшествия), "устремили на пищу полумертвые глаза свои. Несколько русских солдат, оставя ложки свои, встали и сказали прочим товарищам: "Ребята, что нам стоит не поесть! Уступим наше горячее французам!" Вдруг все встали, а пленные французы тотчас бросились к пище, не могши скрыть своего удивления". Аналогичные случаи кое-где приводятся и в воспоминаниях солдат, офицеров и врачей наполеоновской армии.
Через Березину с Наполеоном переправлялось в общем, считая с безоружными, отставшими, ранеными, больными, около 60 тыс. человек, уже на правом берегу, от Березины до Молодечно, к ним присоединилось еще до 20 тысяч войск (из корпусов, оставшихся на флангов), что из общей массы в 80 тысяч человек 40 тысяч погибли на пути от Березины до Вильно, а большая часть из этих 40 тысяч погибла именно между Молодечно и Вильно .
Описать, что творилось в эти дни отступления от Березины до Вильно и от Вильно до Ковно, никому из переживших этот путь не удалось. Они бросали рассказ, говоря, что словами нельзя передать все, что они видели. Дорога на десятки километров была усеяна валявшимися трупами. Кое-где солдаты делали себе берлогу из трупов товарищей, сложенных накрест, как укладываются бревна при по стройке сарая или избы.
На рассвете 14 декабря началась перестрелка с русским авангардом, который подошел к Ковно и пытался воспрепятствовать переходу Нея через Неман. В восемь часов вечера 14 декабря 1812 г. переправив свой отряд на другой берег, маршал Ней со свитой из нескольких офицеров последним перешел через мост.
Обо всех этих трагических событиях Наполеону докладывали уже в Париж: 6 декабря Наполеон в Сморгони покинул армию, передав главное командование ее остатками королю неаполитанскому Мюрату.
Для Наполеона русский поход был только проигранной партией. Он уже был поглощен новой, готовившейся партией и обдумывал, как лучше ее выиграть.
Он не знал еще тогда, что рана, нанесенная ему русской армией, окажется неизлечимой и покончит его мировую империю.